Нептун № 2/2002

       В кельтской мифологии есть постулат: мир провалится в тартарары в то время, когда умрет последний герой. Так сложилось, что в России эта философская формула крайне актуальна. Каждый год нам приносит все новые и новые разочарования: герои от нас уходят. Герои самой жестокой и кровопролитной войны минувшего века. Не одно поколение моих соотечественников выросло на рассказах и книгах о Великой Отечественной войне. Но то была большей частью беллетристка: пусть и правдивое - но какое-то не полное, фрагментарное, если можно так сказать, описание. Те же, кто победил на полях брани, кто мог поведать о   своей   войне, предпочитают отмалчиваться, оставляя все на откуп официальной пропаганде. Лишь только один день в году - 9 мая, выпив традиционные фронтовые сто грамм, ветераны, герои-победители в редеющем кругу однополчан начинают заново все переживать. Даже нескольких рассказов бывает достаточно, чтобы понять: они говорят о какой-то другой войне. О войне, которая тебе неизвестна: где нет пафоса, где нет подвигов, в расхожем смысле этого слова, где нет громких слов - только кровь и пот. И радость от ощущения выполненного Долга. ... Сейчас многим из них уже «за восемьдесят». И они от нас уходят. А вместе с ними мы расстаемся с целой эпохой.        Год назад в одном из номеров нашего журнала был опублико­ван исторический очерк «Танки падают в Днепр». В нем рассказы­валось, как в 1943 году группа со­ветских диверсантов из числа спортсменов-водолазов и пловцов, проник­нув в глубокий тыл немцев, блестяще спра­вилась с заданием командования. Наши раз­ведчики взорвали стратегически важный объект: днепропетровский мост, по которому ежечасно к Курской дуге шли эшелоны с тех­никой и войсками. С суши подобраться к мосту было нереально — оставался один путь: водный, а точнее сказать, подводный. Нем­цы даже не предполагали, что найдутся такие храбрецы, которые не только доплывут до моста, но и заложат под ним взрывчатку и вернуться обратно. Четыре ночи минировали мост, четыре ночи диверсанты ежесекундно рисковали своими жизнями. Но в итоге oни обыграли гитлеровцев, и в назначенный час  яркий стоп пламени взметнулся над рекой.Одним из героев этой операции стал Виктор Хохлов. О нем было известно край мало: вроде бы он еще с детских лет занимался плаванием, знал морское и водолазное дело, считался хорошо подготовленным и смекалистым бойцом. Одним словом, настоящий спецназовец, диверсант. Но как сложилась его судьба после той памятной операции, жив ли он сейчас - всего этого мы знали. И каково же было удивление главного редактора, когда спустя неделю после выхода номера с этим историческим очерком, ему позвонил.. герой этого материала. Виктор Иванович Хохлов был удивлен не меньше нашего. Он не мог взять в толк, откуда нам стали известны детали этой суперсекретной операции советских подпольщиков. «Правда, вы чуть-чуть напутали», — сказал нам ветеран при встрече. Жизненный путь Виктора Хохлова, причудливые изломы судьбы — все это было рассказано. Отец привил Вите любовь морю, к овладению морскими профессиям Он считал, что моряк должен уметь плавать, быть сильным. В тридцатые годы Хохле учась в военно-морском кружке, изучил шлюпочное дело, парусное дело, а в гребле обошел все Химкинское водохранилище. Уже тогда преподаватели выделяли Виктора из общего числа кружковцев, назначили старшиной шлюпки. Он первым сдал все нормы ГТО. В воде находился в прямом смысле этого слова- до потери сознания.   Параллельно с тренировками на воде, он начал заниматься боксом. И даже в этом, весьма специфическом единоборстве, проявился его талант. Мастер спорта, чемпион Москвы среди юношей – такого не каждый может достичь. И вот как-1938 году, гуляя с приятелями на ВДНХ,  Хохлов решил испытать себя и выиграл соревнования по плаванию, которые в то там проводил ОСВОД. Когда Хохлов вылез из воды, к нему подошел тренер по плаванию, удивлению Виктора не было предела, когда ему предложили... научить его плавать. По-спортивному, в бассейне.    Бассейн поразил Хохлова: чистота, свет. Тренировки были интенсивными: Виктор отрабатывал дыхание, был неуемным в стремлении постичь тайну общения со стихией. Он мог на задержке дыхания туда и обратно проплыть пятидесятиметровый бассейн. Когда началась война, Хохлов — в то время инструктор легководолазного дела спасательной станции в Химках — всеми правдами и неправдами хотел попасть на фронт.  Но его не брали - Виктор был приписан на Военно-морской флот, а в матросах на тот момент нужды не было. Хотел уйти добровольцем  в ополчение. Но судьбе было угодно дать Виктору шанс: он встретил своего тренера по плаванию и тот посоветовал идти на стадион «Динамо», где из числа их спортсменов набирали отдельную специальную  бригаду... Так, в октябре 1941 Витя Хохлов стал бойцом ОМСБрОНа.

     Потом был парад 7 ноября на Красной площади, речь Сталина, его пронзительное обращение «Братья и сестры...». И сразу по­сле этого парада Хохлов ушел на фронт. Потом была битва под Москвой, Север­ный Кавказ, прорыв «Голубой Линии». Водо­лаз, парашютист, спецназовец, диверсант, Хохлов наравне с другими бойцами ОМСБОНА участвовал во всех этих операциях. Но обо всем этом, надеюсь, мы вскоре смо­жем узнать подробнее. В ходе нашего разго­вора выяснилось, что Виктор Иванович на­чал писать мемуары, где в деталях рассказал о подготовке секретных операций советского командования. Эти воспоминания лучше всяких слов и эпитетов передадут тот драма­тизм, что сопровождал спецназовцев на всех стадиях их дерзких задумок... Но отдельно в своих воспоминаниях Виктор Хохлов хотел остановиться на памятной акции Централь­ного штаба партизанского движения. Тогда отряду было поручено взорвать железнодорожный мост под Днепропетров­ском. И так получилось, что именно об этой операции, проведенной в 1943 голу, мы рас­сказали на страницах журнала.

       Итак, поначалу Хох­лов со товарищи реши­ли продемонстрировать работу диверсантов-подрывников, заложив пробный заряд в одной из московских бань. Невозможно было пе­редать удивление и ис­пуг посетителей, когда прогремел этот взрыв. Конечно, результат был получен. Однако, так называемые, оргвыво­ды не заставили себя ждать. Слово Виктору Ивановичу:

«Ночью, нас с коман­диром, на присланной легковой машине доставили на Лубянку, в приемную генерала П.А. Судоплатова, где уже находился коман­дир ОМСБОНа пол­ковник М.Ф. Орлов. По тому, с каким инте­ресом и вниманием нас встретили, мы поняли, что демонстрация в бассейне возможностей подводных пловцов окончательно рассеяло все сомнения руководства, затем генерал за­явил, что высшее командование возлагает большие надежды на создание таких отря­дов, способных наносить неожиданные уда­ры по врагу из-под воды и считает, что этот новый вид оружия заслуживает широкого внедрения в практику партизанской борьбы.

    Водолазов, способных выполнить предсто­ящую работу, пришлось буквально выиски­вать. Одни не подходили по возрасту, другие по слабой физической и плавательной подго­товке. Были и такие, что со страхом отвергали наши предложения о зачислении в отряд. Ос­новной причиной отказа от наших предложе­ний являлось то, что при работе в кислород­ных аппаратах могли возникнуть рад специ­фических заболеваний водолаза, приводящих к трагическим последствиям. Это и кисло­родное голодание, и кислородное отравле­ние, и отравление углекислым газом...

      После первых погружений в полевых усло­виях возник ряд вопросов, связанных с обес­печением безопасности и сохранения здоровья работающих на воде и под водой людей. Другой проблемой, возникшей во время пер­вых погружений и освоения подводного пла­вания, стали вопросы подводного ориенти­рования с выходом к заданной цели. Все  на­ши первые попытки проплыть под водой по прямой хотя бы 50 метров заканчивались не­удачей. Несмотря на то, что каждый из нас, находясь под водой, был твердо уверен в том, что точно плывет по прямой к цели, при всплытии убеждался в обратном. Оказыва­лось, что мы плыли по большому кругу. Раз­ница была только в том, что одни плыли в ле­вую сторону, другие в правую. Было совер­шенно ясно, что без компаса нам не обой­тись. Вскоре нас вооружили трофейным жидкостным ручным немецким компасом.

Погружаясь и плавая под водой в различ­ных водоемах и реках, мы постепенно приоб­ретали практический опыт подводного пла­вания. Во время дневных переходов изучали конструкции встречающихся на пути шос­сейных и железнодорожных мостов, прики­дывая возможные варианты подхода к ним.

Как-то вечером ожидаемый приказ выс­шего командования был принят радистом. Это была генеральная репетиция перед на­стоящей работой. В приказе указывались ко­ординаты места и боевая задача, которую от­ряд должен выполнить. Она заключалась в том, что мы должны были до двух часов ночи «взорвать» шоссейный мост на реке Клязьме. Мост очень сильно охранялся и «взорвать» его нужно так, чтобы не повредить на самом деле. Заложить малый заряд. В первом часу ночи мы были на месте и убедились в том, что мост, действительно, сильно охраняется.

     Не доходя до моста метров триста, мы рас­положились в ивняке и выставили боевое ох­ранение. Затем я и мой напарник включи­лись в аппараты, взяв взрывчатку с электро­кабелем, поплыли к мосту. Метров через пятьдесят напарник остановил меня и пока­зал, что возвращается обратно. Я продолжал двигаться к мосту один. Наконец, по измене­нию грунта, я понял, что достиг цели. И дей­ствительно, пройдя еще немного вперед и вправо, наткнулся на одну сваю и затем на вторую. Закрепив электрокабель за сваю и оттащив 400-граммовый заряд подальше от нее, поплыл в обратном направлении. Об­ратный путь с помощью электрокабеля был проделан быстрее. Замерзший и радостный, быстро надев ватные брюки, телогрейку, я приготовился «взрывать» мост. До контроль­ного времени оставалась еще 15 минут. А в это время, как впоследствии нам рассказал командир отряда В.П. Михайлов, находив­шийся вместе с высшим командованием и партизанскими командирами на самом мос­ту, среди собравшихся выдвигались различ­ные суждения по поводу реальности подвод­ных диверсий. Одни откровенно не верили в то, что это возможно, тем более в ночное вре­мя. Другие сомневались в чистоте экспери­мента, полагая, что здесь все заранее подст­роено. Небольшая группа скептиков полага­ла, что эта затея никому не нужна, так как связана с большим риском для жизни испол­нителей, сложным материально-техничес­ким обеспечением и подготовкой кадров.

Но неожиданно под мостом прогремел взрыв, который у всех находящихся на мосту вызвал восторженные крики восхищения.

... Настоящий приказ поступил через сут­ки. В нем предписывалось быть в боевой го­товности для переброски во вражеский тыл. Куда и когда? Место и время не указывалось. Указывалось только время готовности — 24 часа. В установленный день и час мы прибы­ли на один из подмосковных аэродромов, знакомый нам по парашютным прыжкам, которые совершали раньше. Здесь нам было неожиданно объявлено, что летит только по­ловина отряда: командир, радист, подрывник и два водолаза. Другая половина с комисса­ром остается на базе и ожидает их возвраще­ния. После этого мы всем отрядом занялись укладкой персональных парашютов и грузо­вых мешков, в которые упаковывали водо­лазную аппаратуру, кислородные баллончи­ки и химпоглотитель с взрывчаткой, минами и взрывателями, переложив все это мягкими вещами, чтобы не повредить при приземле­нии. Закончив все приготовления, мы по­прощались с нашими ребятами.    Вскоре на аэродроме появилась группа офицеров и людей в штатском во главе с Судоплатовым. После соответствующих при­ветствий, разместившись на траве аэро­дромного поля, генерал стал разъяснять нам суть той задачи, которую мы должны выпол­нить. Почти год назад фашисты захватили Днепропетровск и устроили там настоящий геноцид, беспощадно истребляя население города и области. Наша задача - оказать практическую помощь партизанам и под­польщикам. Конкретное задание получим, когда прибудем на место. С нами полетит представитель партизанского штаба облас­ти. Его имя «Артем». Судоплатов и нам сове­товал забыть на время собственные имена и фамилии. В целях конспирации необходимо перейти на имена конспиративные. Про­стившись с нами, генерал с сопровождающи­ми его лицами направился к автомашине. «Артем» остался с нами и активно включил­ся в подготовку к отлету, помогая в погрузке в самолет нашего имущества. Мы же в свою очередь помогли уложить и подогнать его парашют.       Вскоре стемнело, и наш двухмоторный ЛИ-2 взмыл в небо. Сделав прощальный круг над аэродромом, он взял курс на Украи­ну. Монотонный гул моторов клонил ко сну, но спать не хотелось. Мысли о полете в неиз­вестность, рисовали разнообразные картины с удачным или трагическим финалом нашей миссии.

      Трудно сказать, сколько времени мы про­вели в полете, но когда выпускающий лет­чик, выйдя из кабины пилота, дал команду «Приготовиться!», все оживились. В первую очередь, нужно было сбросить на грузовых парашютах мешки с оборудованием. Затем, на втором заходе, прыгать самим. В целях компактного приземления, чтобы умень­шить разброс груза и людей, десантирова­лись одновременно с правого и левого бор­тов, это позволяло приземлиться с малым разбросом, собраться в группу, найти груз и быстро покинуть место приземления.

Приземление у всех было удачным. Осво­бодившись от парашютов, по приказу ко­мандира подготовили к бою личное оружие. Вскоре к нам подошла группа вооруженных людей в штатском. «Артем» вступил с ними в переговоры на украинском языке, после чего они стали нас горячо приветствовать. Наши грузовые мешки были собраны встречающи­ми, их погрузили на подводу. Собрав свои парашюты, мы их также погрузили на подво­ду и всей группой отправились на партизан­скую базу. Там нас поместили в отдельную землянку, выставив усиленную охрану. Не­много отдохнув и подкрепившись легким полдником, мы приступили к разборке на­шего имущества и подготовке водолазного снаряжения к работе. Постепенно нас вво­дили в курс дела. Во время отхода наших войск все мосты, имеющие стратегическое значение, были взорваны, оставались только наплавные мосты, построенные для эвакуации мирного населения правобережья на левый берег Днепра. Этим воспользовались оккупанты, и немецкие танки, быстро переправившись по ним, захватили Днепропетровск. Гитлеров­цы установили в городе и области жестокий оккупационный режим. Беспощадно унич­тожали военнопленных и гражданское насе­ление. Нам пообещали, что на днях мы пе­рейдем ближе к объекту подводной атаки. Там в развалинах мясокомбината, разрушен­ного фашистами, нас ждут люди, которые обеспечат необходимую практическую по­мощь и надежную охрану во время проведе­ния операции. Боевая задача была поставле­на четко - взорвать железнодорожный мост, и если возможно, понтонную переправу то­же. Дело в том, что этот желез­нодорожный мост, расположенный в излу­чине реки Самары, которая впадает в Днепр,

—        единственная двухколейная линия, кото­рую фашисты интенсивно используют и уси­ленно охраняют. Подходы к мосту с обеих сторон и с двух концов, до самой воды, обне­сены колючей проволокой. За ней идут минно-ракетные поля, на которых полегло не­ мало наших товарищей, при попытках подо­браться к мосту. Дальше идут оборонитель­ные укрепления. Пулеметные гнезда. Пунк­ты наблюдения и корректировки огня. Та­ким образом, путь к мосту по суше закрыт наглухо. Поэтому оставалась единственная и последняя надежда на мастерство подводных диверсантов. Так что наиболее безопасный путь к мосту —       подводный путь. Там, на месте, проведем рекогносцировку, и тогда окончательно ре­шим, как действовать...»

А что было дальше, вы знаете из нашего документального очерка. После удачного за­вершения операции перед Виктором Хохловым и его товарищами командование поста­вило новые задачи.

До окончания войны оставалось долгих два года.

... Из всего, рассказанного Виктором Ива­новичем, мне запомнился один, на первый взгляд, мало примечательный эпизод. В 1943 году Хохлова наравне с другими подготов­ленными бойцами отправили в Тегеран. Пе­ред спецназовцами была поставлена задача: обеспечить безопасность на переговорах. Ес­тественно, и англичане, и американцы при­везли в Иран наиболее подготовленных сол­дат... Правда, существовало одно условие: охрана высшего командования не должна быть вооружена огнестрельным оружием. Поэтому при возникновении любой кон­фликтной ситуации бойцам предписывалось действовать исконными русскими методами: кулаками. В крайнем случае, можно было применить приемы боевого самбо. Главное, не ударить в грязь лицом... К счастью, ничего этого не потребовалось — конференция прошла без эксцессов. Виктор Иванович запомнил, как ему пожал руку Иосиф Сталин Перед этим командир строго настрого предупредил: не проявлять свое богатырского  здоровье и не тискать руку Генералиссимуса.  Что, собственно, и было сделано...

После 1945-го Хохлов продолжил службу -  начал готовить молодое пополнение. Среди множества фотографий, документов, кото­рые Виктор Иванович принес в редакцию наше внимание привлек один снимок, дати­рованный 1962 годом: Хохлов стоит на бере­гу какого-то водохранилища в ребризере. Оказывается, маститому подвод­нику дали возможность опробовать их снаря­жение, чтобы потом, как говорится, из пер­вых рук получить экспертную оценку. Мне­ние Хохлова было категоричным: конечно, в ребризере можно дольше работать под во­дой, но наше - профессиональное советское - снаряжение нисколько не уступает зару­бежному. Дело в том, что Виктор Иванович отчасти в силу привычки давно сделал свой выбор. Ведь для подводного диверсанта, спецназовца, хорошо то снаряжение, в кото­ром удобно.

В 1982 году Виктор Хохлов стал офицером запаса, ушел на пенсию. Но подводное дело своей жизни не бросил - стал старшим тре­нером по подводному спорту в Центральном морском клубе. И это стало последнем мес­том его работы.

В этом году Виктору Ивановичу исполнит­ся восемьдесят лет. Не знаем, как он отметит свой день рождения: наверное, в кругу близ­ких ему людей: жены, взрослого сына, вну­ков. В его обычной квартире на окраине Москвы нечасто случаются какие-то торже­ства.

... Герои скромны. Герои живут воспоми­наниями. И вместе с героями уходит эпоха. Эпоха наших побед. Эпоха, главной состав­ляющей которой были такие люди, как Вик­тор Иванович Хохлов