Гошкевич, Зограф, Блаватский, Кошеленко. Роман Археологии |
«Вся Одесса», Антология, словарь. ч. I., стр. 42-51, 1998 г.
Где был древний Одесс? Четыре прибрежных местности соответствуют свидетельству Арриана. Одна находится на левом берегу занесенного песком устья Тилигульского лимана, между хутором Карабаш и селом Коблево; другая на левом берегу Сосицко-Березанского лимана, где теперь село Александро-Дар и выше до деревни Холодной; третья - на выступе правого берега того же лимана; четвертая - на мысе, разделяющем Сосицкий и Березанский лиманы. Большинство исследователей ставит Одесс в местности первой (Аркас, Стемпковский, фон Муральт и П.Беккер). Основанием для этого мнения служат, как известно, находки в названной местности следов построек, двух посвятительных надписей, по-видимому, ольвийских, и глиняной амфоры. Современный исследователь, почтенный профессор С.Д. Пападимитриу, не находя возможным согласиться с этим мнением по причинам топографическим, предлагает, но без оснований, искать древний Одесс ''вокруг большой балки после Кара-баша", т.е. к востоку от той, при которой расположен этот хутор. Второй и третий пункты - по берегам Сосицко-Березанского лимана - не дали никаких находок, и признаков древнего жилья здесь нет. Остается пункт четвертый, по-видимому, не посещенный еще исследователями. Именно здесь, на оконечности безлюдного мыса, разделяющего Сосицкий лиман от Березанского, мы нашли в 1913 году городище с двойным параллельным ограждением со стороны материка. Внешнее ограждение состоит из земляного вала, внутреннее образует каменная стена, отчасти уже разобранная. Ныне площадь городища имеет около 2 1/2 десятин. Над берегом лимана оно возвышается на 8 сажен очень крутыми, местами вертикальными обрывами. Толщи глины, из которых состоит мыс, откалываются вертикально и сваливаются в лиман; и эта разрушительная работа атмосферных вод в течение ряда веков должна была уменьшить первоначальные размеры городища. В западном конце внутренней ограды, у самого обрыва, лет двадцать тому назад при обвале глины обнаружилась каменная постройка из двух параллельных стен со следами сшивших, связывавших их брусьев. Стены эти отчасти разобраны соседними крестьянами на постройки. Черепки, изредка попадающиеся на площади городища и в окружающих его обвалах, принадлежат глиняным амфорам. Считаем правильным назвать найденное нами городище останками древнего Одесса. Полагаем, что Одесс нужен был ольвийской экспортной торговле как пункт, где корабли, идущие из Ольвии в Элладу, делали запасы пресной воды, ибо вода Бугского лимана, как настойчиво твердят древние писатели, была негодна для питья. В Одессе же, конечно, и догружались корабли товарами, свезенными туда из окрестного района под защиту крепких стен. Об Одессе-Ордессе, как мы видели, упоминают писатели I-II вв. н.э., знает о нем и анонимный составитель Перипла Эвксинского Понта, живший в V веке. Как видно, Одесс принадлежал к типу таких же прибрежных укрепленных торговых пунктов, каких немало обследовано нами по лиманам, Днепру, Бугу и их притокам. Возникли они в эллинистическую и особенно в римскую эпоху для надобностей ольвийской экспортной торговли и погибли со смертью Ольвии. Вот и все, что можно сказать о нашем Одессе, пока еще не произведены научные раскопки на его городище. Гошкевич, 1916 (1.16) МОНЕТЫ ЗАГАДОЧНОЙ ТИРЫ Литературные источники по истории античной Тиры чрезвычайно скудны. Это исключительно беглые сведения в географических обзорах о мощной и стремительной реке, нередко сопровождающиеся упоминанием мимоходом об одноименном с рекой городе. Что город представлял собой милетское поселение, можно считать несомненным, хотя мы встречаем лишь в одном источнике прямое указание на это. Подобно соседним колониям той же метрополии - Истру и Ольвии- Тира основана в устье большой реки. Ее календарь сходен с милетским, ее государственное устройство, насколько мы его знаем в императорскую эпоху, также похоже на ольвийское. Если ставить вопрос о том, что, помимо торговых целей, привлекало греческих колонистов в эти места, то в первую очередь приходится подумать о рыбной ловле в устье Тираса и прилежащих частях Черного моря, далее - о скотоводстве в окружающих степях и о земледелии на их плодородной почве. Спорный вопрос о действительном местоположении античного города в нижнем течении нынешнего Днестра раскопками окончательно разрешен в пользу мнения, что античный город находился на правом берегу Днестровского лимана, как раз на территории теперешнего Белгорода-Днестровского (бывшего Аккермана). При раскопках, производившихся здесь на площади, занимаемой средневековой крепостью, открыт целый ряд античных наслоений, из которых самые верхние принадлежат римской императорской эпохе, между тем как в нижних, древнейших, встречаются черепки аттической керамики V в. до н.э. Тем самым доказывается непрерывное существование поселения на этом месте и после периода древней истории. Основание города можно возводить к V в. до н.э. Если указания на находки при позднейших раскопках в Аккермане фрагментов ионийской керамики VII в. до н.э. верны, то представлялось бы возможным возводить заселение этих мест к еще гораздо более ранней эпохе. Время основания города ни в каких исторических свидетельствах не указывается, и поэтому даже в отношении V в. мы не имеем уверенности, существовала ли в то время на этом месте городская община, носившая имя Тиры. Во всяком случае, Геродот не знает этого города и говорит лишь о поселенцах у устья реки, называвшихся тиритами.Как бы то ни было, около середины IV в. до н.э. - времени, к которому относятся самые ранние монеты Тиры, - мы встречаем Тиру как город, преимущественно занятый землепашеством и торговлей, хотя монетные типы отчасти сохраняют следы других родов занятий его жителей. С другой стороны, остается спорным вопросом, представляет ли собой, в самом деле, Офиусса, согласно Плинию, прежнее наименование города или, соответственно указанию Птолемея, является особым, несколько севернее расположенным поселением. Предположение Ф.Билабеля. что Офиусса была небольшим, первоначально отличным от Тиры поселением, которое, однако, ко времени, представленному монетами и надписями, потеряло всякое значение и слилось с Тирой, не вносит ничего нового, а только развивает показание Плиния. Необходимо подчеркнуть, что Птолемей - единственный источник, упоминающий одновременно оба города. В остальных случаях называется только какой-нибудь один из них. Так или иначе, у нас до сего времени нет каких-либо эпиграфических или нумизматических памятников, которые говорили бы о самостоятельном существовании города Офиуссы. Судя по сравнительно очень скромным размерам ее монетного дела, Тира как торговый город, рядом со своими соседями с обеих сторон - Истром и Ольвией, - играла второстепенную роль. В самом деле, Днестр берет начало не так далеко в глубине страны, как другие две большие реки, и плавание по нему, в силу быстроты течения, сопряжено с серьезными опасностями. Таким образом, Тира не обладала такими преимуществами в отношении торговли, как оба указанных выше города, и мореплаватели западной половины Черного моря могли оставлять ее без внимания. С другой стороны, нет никакого сомнения, что при плавании вдоль западного берега в Ольвию Тира рассматривалась как промежуточная станция. В первой половине I в. до н.э., во время войн Митридата VI с Римом, Тира вместе со всеми другими городами Причерноморья была, по-видимому, вовлечена в круг военных предприятий этого царя. Об этом свидетельствует, как правильно указал Э.Минз, митридатовский характер последней группы автономных монет Тиры. Около середины I в. до н.э. Тира, подобно другим городам западного берега Понта, была разрушена гетами. Этот факт подтверждается полным отсутствием монет города Тиры, которые могли бы быть отнесены ко второй половине I в. до н.э. Весьма возможно, что угрозы подобных нашествий город испытывал и в предшествующее время, но об этом у нас нет прямых свидетельств. Немного больше мы знаем об истории города в императорскую эпоху благодаря нескольким дошедшим до нас надписям. Две из них, лучше сохранившиеся, датированы по собственно городской эре Тиры, начинающейся в 57 г. н.э. Весьма вероятно, что начало эры связывается с момента перехода Тира под власть Рима. Такое предположение находит подтверждение в ом, что первые монеты, которые мы после столетнего, вызванного гетским разгромом, перерыва можем с какой-либо достоверностью приписать Тире, представляют собой очень стертые ассы и сестерции императора Клавдия с надчеканкой.Со времени правления Домициана начинается самостоятельная городская чеканка Тирой монет с портретами императоров. Она правда, при Нерве и Траяне вновь прекращается. Свойственный серии монет Тиры с портретами Антонина памятный характер наводит на мысль, что именно этому императору город обязан был какими-то благоприятными переменами в своем положении. Необходимо еще подчеркнуть, что в правление Септимия Севера наблюдается новое оживление монетной чеканки в Тире, причем обильные и парадного вида серии этого царствования непосредственно следуют за 145 г. городской эры (201 г. н.э.), в котором указанные льготы были подтверждены. После правления Севера Александра городская чеканка монет в Тире прекращается; одновременно прекращается она и в Ольвии. Это уже давно ставилось в связь с постоянными в ту пору нападениями готов. По-видимому, в правление Максимина оба города были совершенно разрушены готами. В специальной статье я пытался посредством сопоставления ольвийских находок римских монет доказать, что римские монеты после Максимина, в противоположность относящимся ко времени от Адриана до Севера Александра, единичны и редки, и не может быть и речи о какой-либо замене прекратившихся самостоятельных городских монетных выпусков обращением общегосударственной римской монеты. Город, разрушенный при Максимине, мог еще в продолжение некоторого времени служить форпостом для римских военных отрядов в их борьбе с варварами, но в качестве торгового города он уже прекратил свое существование. С таким предположением согласуется и то обстоятельство, что единственный письменный памятник позднего времени из Ольвии представляет собой посвятительную надпись римских воинов с благопожеланиями императору Филиппу. Таким образом, высказанное В.В Латышевым мнение, что нападение готов в эпоху Максимина нанесло городу смертельный удар, в основном не поколеблено данными раскопок. Хотя о Тире, вследствие недостаточного археологического исследования ее территории, мы знаем гораздо меньше, все же более чем вероятно, что и ее в то время постигла такая же судьба. Зограф, 1957 (1.22) ПОДВОДНАЯ АРХЕОЛОГИЯ В жизни греческого мира, города которого, по образному выражению Цицерона, расположились вокруг Средиземного моря, как лягушки вокруг пруда, морская торговля, морские войны и т.п. имели первостепенное значение. По морю сообщались между собой города, морем везли в Грецию хлеб, за господство на море сражались военные флоты античных государств. Словом, жизнь грека неотделима от моря, а об этой стороне греческой жизни археолог знает пока меньше всего. Подводная археология должна заполнить этот пробел в наших представлениях о прошлом. Корабли, их грузы, гавани, доки, маяки, затопленные портовые районы городов - вот объекты деятельности подводной археологии. Материал, который она дает, не дублирует материал наземной археологии, а существенно его пополняет, восстанавливая точную картину жизни древних, особенно античных, цивилизаций. Подводной археологии мы обязаны некоторыми важнейшими сведениями о самых блестящих страницах в истории античного искусства. Наивысшее развитие античной скульптуры связано с бронзовой скульптурой классики (V-IV вв. до н.э.). Замечательные произведения этого периода известны нам преимущественно по копиям, нередко даже многочисленным, исполненным в более позднее время. Копии сделаны в мраморе и по художественным достоинствам значительно уступают подлинникам. Громадная же часть бронзовых оригиналов погибла в конце античной эпохи, когда германцы и другие племена во время великого переселения народов захватывали античные страны. Малокультурные пришельцы разрушали памятники искусства, ломали бронзовые статуи, а обломки использовали как материал для изготовления предметов, удовлетворявших их повседневные нужды. Сохранившихся бронзовых оригиналов очень мало, и именно на долю подводной археологии выпала задача увеличить их число. Затонувший корабль особенно ценен тем, что он представляет собой, как говорят археологи, комплекс. Для воссоздания жизни прошедших поколений во всей ее полноте археологу зачастую не хватает материала, поскольку в его руки попадают обычно поврежденные веши, причем иногда они перемешаны между собой так, что рядом с самыми древними лежат более поздние. Здания оказываются разрушенными при постройке позднейших сооружений и т.д. Поэтому очень часто археолог оказывается в чрезвычайно сложном положении. Археолог под водой имеет дело с затонувшим кораблем. Ясно, что на корабль никак не могли попасть более поздние вещи, и можно быть гораздо более уверенным в своих выводах, чем при многих полевых исследованиях.Подводная археология ведет свое начало с отдельных случайных находок. Отметим некоторые мраморные и бронзовые скульптуры и иные древности, которые были извлечены со дна морей и других водоемов в ХIХ и ХХ веках. В Черном море сделан ряд ценных случайных находок. В 20-х годах XIX столетия на дне Таманского залива, возле древней Фанагории, обнаружили и извлекли из воды две большие мраморные статуи античного времени, изображающие львов. Теперь они украшают вход в Феодосийский музей. Волнами Керченского пролива был выброшен на берег кувшинчик, в котором находились сбережения одного из жителей города Нимфея, жившего в V веке до нашей эры. В начале нынешнего столетия около Ай-Тодорского мыса, в 80-100 метрах от берега были обнаружены различные предметы античного времени. Примерно тогда же, около острова Березани нашли две чаши (патеры) римского времени из красной глины, украшенной рельефами. В августе 1953 года в Сухумской бухте по левою сторону от устья реки Беслетки подняли со дна моря мраморный надгробный рельеф греческой работы V века до нашей эры. Он лежал недалеко от берега, на двухметровой глубине. В районе болгарского города Созопола так же обнаружен греческий рельеф V века до нашей эры. Таков далеко не полный список важнейших находок, поднятых со дна моря. Его можно дополнить особенно многочисленными находками амфор- простой глинянной посуды, служившей в древности тарой. Эти остродонные сосуды с узким горлом и двумя ручками рыбаки извлекали из моря часто, но такие находки не привлекали внимание археологов и поэтому не фиксировались в специальной литературе. Блаватский, Кошеленко. 1963
|