Спортсмен -подводник № 33/ продолжение, начало в № 29.

Летом 1971 года наша экспедиция продолжала поис­ковые работы на Днепре у острова Хортица. К этому времени коллекции уникальных находок, обнаружен­ных на дне реки и поднятых аквалангистами, могли бы позавидовать самые удачливые археологи. Среди нахо­док, были предметы инвентаря, состоящие из множест­ва фрагментов керамики, каменного молота и рога би­зона. Историки датировали их медно-каменным веком. Найдены были также мотыга, изготовленная из рога оленя, большой - 2,4 метра - фрагмент челна, выдол­бленного из дуба, а также части античной амфоры.

Ядра, кованые якоря, детали парусного судна - вот далеко не полный перечень находок, относящихся к пе­риоду русско-турецкой войны 1735-1739 годов. Сотруд­ники Государственного историко-культурного заповед­ника запорожского казачества и областного общества охраны памятников истории и культуры, поддержавшие нашу экспедицию, чрезвычайно высоко оценили эти находки. Однако в то время мы даже не предполагали, что самое интересное у нас еще впереди и Днепр откроет одну из своих сокровенных тайн, поистине поражающих воображение. ...21 июля во время очередного сеанса радиосвязи с труппой  аквалангистов,  работавших  в  маленькой  бухточке острова Хортица, в устье балки Наумовой, во гла­ве с Вячеславом Власовым и Владимиром Николаевым, было получено сообщение: на дне Днепра обнаружены: занесенные песком детали каких-то судов... Кладбище затонувших кораблей, в трюмах которых, возможно, со­хранились уникальные предметы, - это ли не наход­ка!    

Несколько  ранее  мы  познакомились  с документом, датированным  1883 годом. Историк Д. И. Яворницкий в тот год записал со слов старожила острова Я. Я.Куппа рассказ о случае, происшедшем с ним. «Мне было тогда  17 лет, - рассказывал Я.Я. Купп, - однажды пошел купаться к руслу Старого Днепра. Пришел на берег. И вдруг - что за чудо? - смотрю, стоят какие-то   суда,  длинные,   хорошо   сколоченные.   Посчитал - оказалось   их   семнадцать. Я сбрасываю с себя платье и плыву к судам. Оказа­лось, что они больше чем на половину занесены песком: и над водой выдавалась только их верхняя часть.

Было это в то лето, когда вода в реке резко упала...»

Познакомившись с этим документом, мы тщательно обследовали дно Днепра в том месте, которое указыва­лось в приведенной выше записи, однако никаких судов тогда не обнаружили. Вторично мы вели в этом же ме­сте  подводные  поиски  в сезон  экспедиции  «Скиф-71». Дело в том, что в связи с началом строительства Днепрогэса-2  река  изменила  свой  режим:   большая    часть весенней  воды  была  направлена  в  исследуемое    нам русло. А это существенно изменило рельеф дна и созда­ло условие для «повторения» события  1840 года, о ко­тором поведал документ, - «вода вынесла много песка из русла реки». И вот   показались суда,    скрытые    до того   в   толще   песка.

Грузим в баркас акваланги, гидрокостюмы, фонари, и прочее снаряжение. Торопимся. Мотор вот-вот взор­вется, а нам всем кажется, что наше судно слишком медленно идет к заветной бухте, хотя Николай Романов, исполняющий на этот раз обязанности «кэпа», привел-баркас в бухту вдвое быстрее обычного.

Но вот мы в бухте. Я и Евгений Спинов    надеваем акваланги, готовимся к спуску на дно Днепра. Под во­ду первым уходит Евгений, я следую за ним. Включаю фонарь: на глубине в 6 метров практически уже ничего не видно. Погружаемся все глубже и глубже. Неожи­данно появляется дно, пес­чаное и совершенно чистое. Довольно круто оно уходит вниз. Евгения не видно, но он где-то рядом - слышу, как работает его аппарат. Проплываю метров семь вдоль склона и натыкаюсь на три больших камня, об­росших острыми ракушка­ми. Сворачиваю влево и проплываю, еще несколько метров, осматривая дно пря­мо перед собой и далее вниз по склону. Ничего... Решаю спуститься поглубже, и в этот момент, повернув голо­ву влево, буквально перед самым носом в луче фонаря вижу шпангоут, торчащий из песка почти на метр! Чуть наискосок к нему по склону в полумраке желтова­то-зеленой придонной воды еще один шпангоут. Всего я насчитал их восемь, дубовых шпангоутов. Последний находился на глубине 8 метров и выгляды­вал из песка на 20 сантиметров, а глубину у первого глубиномер показывал 11 метров. Тут же виднелась обшивка из толстой дубовой доски. Сомнений быть не мо­гло - это судно. Период его постройки ясен: шпангоу­ты буквально «усеяны» коваными гвоздями. Такие гвозди - особенно частая находка на остатках укреп­лений Запорожской судоверфи, существовавшей в этом районе Днепра в русско-турецкую войну 1735-1739 го­дов.

Подумать только: судно пролежало под водой почти 250 лет. Несомненно, что это одно из тех судов, о ко­торых в первой половине XIX века упоминают в своих трудах исследователи Запорожья. Воображение рисо­вало его уже раскопанным, поднятым, реставрирован­ным и выставленным в самом большом зале музея на острове Хортица вместе с пушками и прочим оружием, которое мы, несомненно, найдем на судне! Я чувствовал себя если не Жаком-Ивом Кусто, то уж Робером Стенюи точно. На радостях начал даже что-то напевать.

Неожиданно из мрака возникает луч еще одного фонаря. Это Женя. Улыбаясь глазами, он что-то буб­нит в загубник и широко разводит руки, имея в виду не то размеры найденного судна, не то объем работы, ко­торая теперь нам предстоит. Ну, что ж, мы сами ее искали!

Женя приглашает следовать за ним и, судя по те­чению, направляется в северную часть бухты. Метров через 20 он остановился и я, приблизившись, увидел еще два дубовых шпангоута. Осмотрев вместе еще раз все торчащие из песка детали судов, мы пожимаем друг дугу руки и всплываем. Наверху нас ждут товарищи. Мы рассказываем им о находке и видим, как глаза за­гораются   у   ребят. Несколько дней ушло у нас на установку понтона с помпой над местом находки, а также на разметку участ­ка подводного раскопа. Но вот все готово. Первым в подводный раскоп спускается аквалангист Виктор Ка­пустин. - Включайте помпу! - просит он по телефону. Через   15  минут  Виктор  всплывает, держа  в  руках ядро, которое он нашел между сосновыми досками внут­ренней и внешней обшивок судна. Нашему ликованию не   было   предела.

Однако оказалось, что успешная работа помпы по размыву песка сводилась на нет, так как в течение ко­роткого времени снова песок сползал по склону. При­шлось установить защитную металлическую стенку в верхней части размыва. Благодаря этой стенке, длиной 6 метров и высотой почти 2 метра, укрепленной вбиты­ми в дно металлическими прутьями, стало возможно проведение   раскопок   судна.

После того как над судном и вокруг него был снят основной слой песка, мы приступили к очистке от песка его самого. Причем в разных местах были найдены два ядра, четыре штыка, два кремневых ружья, свинцовые пули, шрапнель, судовой багор и палаш, на лезвии ко­торого сохранился год изготовления - «1726».

Подводные раскопки судна продолжались почти ме­сяц. Одновременно проводились его обмеры, составле­ние плана, фотографирование. В процессе работы выяс­нилось, что раскапывается передняя часть судна. Она лежала на дне реки носом к берегу на глубине 10 мет­ров на самом краешке подводного обрыва.

Полностью освободив судно от песка, его подняли. Для этого использовали мощный плавкран, выделен­ный для этой цели дирекцией Запорожского судостро­ительного завода. 3 сентября находку подняли со дна реки и осторожно перенесли на песчаный берег острова Хортица. Уже на берегу в судне были обнаружены де­сяток свинцовых пуль, шрапнель и бронзовая с позоло­той пуговица.

Найденная часть судна довольно хорошо сохрани­лась. Ее размеры: длина 6,5 метра, высота 2,5 метра, ширина - 3,5 метра. Если учитывать, что длина носовой части у таких судов составляет 1/3-1/4 часть всей длины, то общая длина судна, при его ширине 4 метра была более 20 метров. Основные исследования еще впереди, но уже сейчас ясно, что это судно парусно-гребного типа. На внутренней стороне левого борта имеется три кованых железных кольца диаметром 10-12 санти­метров, которые укреплены в корпусе с помощью же­лезных крюков. Такое же кольцо находится и в носу. В том, что    это    приспособление    для крепления    парусов, сомневаться не приходится, поскольку в передней части судна сделано квадратное отверстие для крепле­ния   одной   из   мачт.

Найденная носовая часть судна интересна тем, что почти все ее шпангоуты разных размеров и разной кон­струкции. Если первые, которые находятся в самом носу, изготовлены из двух дубовых частей значительной тол­щины, то те, которые расположены ближе к середине суд­на, составлены из трех частей: нижняя - из дуба, а верхние   -   из   сосны.

Судно с внутренней и внешней обшивкой. Внутрен­няя обшивка выполнена целиком из сосновых досок, а внешняя имеет вверху две сосновые доски, а все осталь­ные   -   дубовые.

На левом борту хорошо сохранилась швартовая тум­ба - пал, сделанная из толстого дубового бруса. Рядом с ней, дальше от носа, место для пушки. Подставка для нее изготовлена из толстого - 24х27 сантиметров - ду­бового бруса, который укреплен вертикально. В верхней части его сделано отверстие диаметром 6 сантиметров и глубиной 30 сантиметров, окованное железом. Кроме того, сам брус в верхней его части также окован двумя ко­ваными полосами. На такой подставке судовая пушка крепилась   с   помощью   вертлюга.

Еще одна интересная деталь имеется на внешней верхней части носа судна - небольшой дубовый блочек. Следы от каната, найденные рядом с ними на корпусе суд­на, помогли понять его назначение. Блочек обеспечивал спуск якоря  в  носовой  части  судна.

Найденные на судне оружие и вещи дают возмож­ность уверенно датировать находку событиями русско-турецкой войны 1735-1739 годов. В то время у острова Хортица находился русский флот в связи с существова­нием Запорожской судоверфи. Скорее всего, суда были оставлены во время внезапного отступления русских войск и отрядов запорожских казаков, которые прини­мали участие в войне в составе русской армии. Именно тогда из-за невозможности перегнать их через пороги су­да и были, видимо, взорваны и затоплены. В пользу это­го предположения свидетельствуют следы пожара на ко­рабле.

Тот факт, что место находки в бухте, образованной устьем балки Наумовой, совпадает с местом, где более ста лет назад были найдены другие старинные суда, да­ет право считать, что, несмотря на всю сенсационность гидроархеологических исследований лета 1971 года, на Днепре у острова Хортица много интересного еще ожи­дает нас - археологов    с аквалангами.